На окошке, в пустой квартире, сидел маленький Котенок. Он был – как все – в меру пушистый, в меру ленивый, в меру любопытный. Только глаза его были необыкновенные. Котенок умел видеть только хорошее. Если кто-то наступал ему на хвост – он не мог понять кто. Если его ругали – доверчиво смотрел в глаза хозяевам.
Если наказывали – он забивался в угол, вылизывал свою бархатную шерстку, и потом уютно устраивался в тепле, возле хозяина или хозяйки, ласково потираясь спинкой о подставленную руку.
Однажды Котенок встревожился. В положенное время никто не поменял ему воду. А кушать хотелось уже второй день. Он жалобно мяукнул, но тишина отозвалась эхом. Котенок вновь вскарабкался на подоконник, смотря на улицу. Когда в замке повернулся ключ – Котенок стремглав помчался к двери, задорно мяукнув у порога. Но это был не хозяин, и не хозяйка. Какой-то совсем чужой человек вошел в квартиру, подхватил Котенка на руки и, уложив его во вместительную сумку – унес.
Котенок скучал. Запахи в доме были чужие, неприятные. Еда – невкусной. Вода – соленой. Но Котенок успокаивал себя тем, что скоро вернутся хозяин и хозяйка, и все пойдет по-старому. Ничего не происходило. Человек, что забрал его – помногу не бывал дома, говорил громко и жестко, иногда трепал Котенка за шкирку. Это было больно. Хотелось к заботливым, добрым хозяевам.
А потом его вынесли на улицу. И оставили.
Котенок жалобно просился домой, не веря, что люди могут быть плохими. Нет, его просто забыли. Его скоро найдут и принесут домой. Ночью Котенок свернулся на голой земле, укрыв нос хвостом, и заплакал. Мелкие слезки утонули в мягкой шерстке. Котенок заснул.
А на утро он проснулся совсем другим. Его глазки из необыкновенных – стали простыми. Он теперь мог видеть боль. Вот идет девочка. Она не задумалась. Она – печальна. Тот человек – сердитый и злой. Здесь мать не просто громко разговаривает с малышом – а кричит на него. Котенок испугался. Если здесь так плохо – то, что будет дальше? Там? За этим домом?
Он боялся выйти из-под своего куста, отстранялся от рук, что протягивали к нему прохожие, опасаясь, что его хотят ударить. На улице было холодно. Очень хотелось есть и пить. Котенок иногда выглядывал из двора, видя больших железных зверей, что неслись мимо домов. Такой зверь проедет, и не заметит: думал котенок. И от страха прижимал ушки, и жмурился.
Когда совсем стало невмоготу – Котенок, решившись – стремглав выскочил на дорогу, присев, и всем своим маленьким тельцем сжался под колесами объезжающих его машин. Водители ругались, жали на клаксоны. Наконец, раздался визг шин... Котенок вжался в асфальт... Ощутив, как его бережно подняли чьи-то нежные, теплые руки. Голос был добрым, пальцы человека пахли чем-то знакомым, домашним. Котенок решился, и открыл глаза, увидев человека, что нес его в машину.
Кончик хвостика подрагивал от удовольствия, когда Котенок пил теплое молоко, что налили ему почти сразу, в крышку от банки. Человек что-то говорил, и его голос был родным, как урчание матери-кошки, которая вылизывала ему шерстку. Наконец – машина тронулась. Котенок передрался на сидение человека, но тому было неудобно, и он посадил котенка себе за пазуху, где тот, пригревшись, уснул...
- Под колеса, бедняга бросился, – передавая жене котенка, проворчал мужчина. – Вот жизнь довела. Ты не буди сейчас. Пусть отоспится. Потом накормишь.
Но Котенку не дали поспать. Чьи-то ручки впились в шерстку, прижав к себе теплый шерстяной комок. Котенок открыл глаза, посмотрев на мальчишку, что прижимал его к своей груди. Глаза у ребенка были необыкновенные. Они умели видеть только добро…
Неир Вардэн
