словоблудие. оно же словотворчество. хочу мнение )))
Добавлено: 18 окт 2008, 05:57
ГДЕ ТЫ, ГЛОРИЯ?
Маленький плюшевый бегемотик, такой гладенький, черный с рыжими пятнышками - профессионалы их смешно называют «подпал» - такой мы ее увидели первый раз. Их было несколько, всего шестеро – пузатых месячных таксят с гладкими шелковистыми даже на вид ушками. Они смешно переваливались на коротеньких лапках, расползаясь по своим важным щенячьим делам. Гордая своим семейством мамочка – такая же черно-подпалая такса – возлежала в плетеной корзинке, видимо уставшая от беспокойных отпрысков. Хозяйка всего этого бархатного великолепия сделала приглашающий жест рукой – welcome, выбирайте. Но мы уже выбрали – самую маленькую, трогательную и нахальную. Она уже была наша – смешная собачка, так похожая на детскую игрушку. И она уже была Глорией, несмотря на то, что имена щенков должны были начинаться с банальной буквы «А» Поэтому в важных клубных бумажках написали Арс-Глория-бла-бла-бла-чего-то-там.
Мы ехали с мужем в такси, я бережно прижимала собакочудо к себе, спрятав от всего мира за полой теплой куртки. Глория сидела тихо, только иногда высовывала любопытный кожаный нос. Рядом с нами на сиденье стоял пакет с дорогим кормом для щенков – месячный запас и плетеная корзиночка, забитая всяческими мячиками, косточками из каких-то сельскохозяйственных жилок и другими собачьими игрушками и вкусняшками. За окнами проносились черные тени – дома, серые тени – пешеходы, и все это было заштриховано огромными хлопьями снега. Мигали в окне новогодние гирлянды, салон машины насквозь пропах елочным духом, а душа пела что-то торжественное, похожее на рождественские гимны. Мы ехали домой…
Воспоминания, воспоминания… Какие они… разные. Были светлые, наполненные пронзительным счастьем – та первая поездка в такси… первый постоянный зубик… поданная лапка – в качестве утешения… принесенный рано утром и подаренный хозяйке мячик… взлетающие над морем травы ушки, похожие на крылья экзотической бабочки… мокрый носище, что-то ищущий в протянутых руках… «какая у Вас красивая собака!»… тяжеленькое тельце, пытающееся умаститься рядом на кровати… мудрый взгляд все понимающих, каких-то инопланетных глаз… Да много их – таких радостных моментов было за эти три года. Гораздо больше чем других – грустных и тревожных. Была обычная таксячья аллергия, была порванная бутылочным стеклом подушечка передней лапки, была страшная соседская собака –ротвейлер, норовившая проглотить нашу Глорьку не жуя, но так и не добравшаяся до нее, зато добравшаяся до моей лодыжки. И еще была маленькая меховая мышка, пропавшая с полки – ох, как же мы ее искали, думая, что она у кое-кого в желудке. Нашли, слава Богу, но вот наш доктор с тех пор кажется седой от моих воплей.
А теперь все. Ничего этого нет, кроме расклеенных на всех столбах и магазинах объявлений с трогательным «верните… очень страдает ребенок». Да какая, в сущности, чушь – мы все страдаем, до боли, до полного отупения. Как же так произошло? Ведь еще неделю назад она была с нами – наша Глория… Девочка наша… Таксочка… Мы вышли на прогулку, как обычно выходили утром, погуляли час по скверу около дома, где Глорька нарезала круги по полянке наперегонки с другом – миттелем. Как обычно хвостик флажком мелькал над сугробами, а в стылом воздухе метался родной голос, знакомый до последней модуляции. Потом мы чинно пошли по аллейке - Глория на красивой цепочке, в рыжем как первое весеннее солнышко комбинезончике… Деловая такая… Как будто это она меня выгуливала. Мы остановились у магазинчика за углом, я привязала собаньку к поручню и зашла на пять минут. Только на пять минут – купить сигарет. Как же я виновата… Почему не взяла ее на руки… Почему не отвела сначала домой… Почему… Почему… Через эти злосчастные пять минут нашей Глории уже не было у магазина. Я металась по улице, от моих истеричных вопросов шарахались люди. В их глазах было только осуждение и непонимание – «чегой-то тетка из-за собаки так взбеленилась?». А я бегала по улице и звала, звала, звала… Моя Глория, она не ушла бы просто так, ее увезли – иначе она бы отозвалась… Когда на улице зажглись тусклые фонари и в сумерках зимы уже не было видно ничего, кроме ослепляюще ярких фар машин, я побрела домой. Не помню, что говорила мужу и сыну. Не помню, как мы печатали объявления и как дозванивались до «Потеряшки». Какой-то ступор, опустились руки, а взгляд все выхватывает детали, напоминающие о нашей маленькой, но гордой собачке. Вот ее любимый резиновый медвежонок - она охотилась на него все три года и он уже не похож на медвежонка… Вот корзиночка с матрасиком, обтянутым черным плюшем – таким же мягким, блестящим и нежным как Глорькина шерстка… Вот пустые миски – они почти всегда были пустые, ибо отсутствием аппетита наш таксик никогда не страдала. Вот рисунок неизвестного художника с Невского – карандашом Глория в профиль - виден хитрый такой глаз, горбоносая мордочка и якобы покорно сложенные лапки. Вот большая фотография в рамочке – Глория в полях, среди ромашек, валяется на спинке. И обои на рабочем столе компьютера – Глорькино лицо, почему-то грустное… Она повсюду, везде - в нашей квартире, в наших душах, в наших сердцах. Но ее нет.
Сайты, сайты, форумы… Хвосты, Потеряшка, Littleone, доски объявлений… И со всех постов смотрит она – наша радость. И в каждом – боль… «Мы потеряли собаку, помогите найти, верните, очень страдает ребенок»…
- Вы вешали объявления?
- Расклеили где только могли, везде, километры объявлений…
- Вы звонили в Потеряшку?
- Мы уже оборвали телефон диспетчеру, наш регистрационный номер…
- Вы были на Кондратьевском рынке?
- Мы дежурим там с мужем по очереди каждый день…
- Вы разговаривали с заводчиком?
- Она тоже вешает объявления, звонит в Потеряшку и два раза стояла со мной на Кондратьевском…
- Вы были в вет.клиниках?
- Были, звонили, клеили на видных местах листы А4 формата с Глорькиной мордой и предложением вознаграждения жирным шрифтом…
Мы делали, звонили, ходили, опять звонили и клеили, клеили сотни бумажек с одинаковым паническим текстом и черно-подпалой фотографией.
Только бы ее не обижали, кормили вовремя и досыта – она так любит вкусно покушать… «Мама, а наша Глория уже ангел?»… У нее же аллергия, ей нужна специальная диета… Только бы ее не мучили, не били… И она совсем не может оставаться одна, в особенности ночью – обязательно надо чтобы головенка на подушке и всем тельцем рядом…
Господи, пожалуйста, я никогда ничего у тебя не просила. Сделай так, чтобы нашей Глории было сейчас хорошо…
Иногда мы слышим как цокают коготки по коридору и все разом кидаемся посмотреть. Никто из нас не может поверить, что нету больше с нами нашей забавной, милой, доброй, нахальной девочки…
Вон там – на соседней улице – идет женщина с таксочкой…
- Мама, это Глория?
- Нет, милый, это другая собачка.
- Знаю, я просто хочу, чтобы это была она…
Мокнут под зимней моросью объявления, трепеща на ветру крылышками отрывных листочков, расплываются красные буквы «ПРОПАЛА СОБАКА». Пропала душа…
Где же ты, Глория?
Маленький плюшевый бегемотик, такой гладенький, черный с рыжими пятнышками - профессионалы их смешно называют «подпал» - такой мы ее увидели первый раз. Их было несколько, всего шестеро – пузатых месячных таксят с гладкими шелковистыми даже на вид ушками. Они смешно переваливались на коротеньких лапках, расползаясь по своим важным щенячьим делам. Гордая своим семейством мамочка – такая же черно-подпалая такса – возлежала в плетеной корзинке, видимо уставшая от беспокойных отпрысков. Хозяйка всего этого бархатного великолепия сделала приглашающий жест рукой – welcome, выбирайте. Но мы уже выбрали – самую маленькую, трогательную и нахальную. Она уже была наша – смешная собачка, так похожая на детскую игрушку. И она уже была Глорией, несмотря на то, что имена щенков должны были начинаться с банальной буквы «А» Поэтому в важных клубных бумажках написали Арс-Глория-бла-бла-бла-чего-то-там.
Мы ехали с мужем в такси, я бережно прижимала собакочудо к себе, спрятав от всего мира за полой теплой куртки. Глория сидела тихо, только иногда высовывала любопытный кожаный нос. Рядом с нами на сиденье стоял пакет с дорогим кормом для щенков – месячный запас и плетеная корзиночка, забитая всяческими мячиками, косточками из каких-то сельскохозяйственных жилок и другими собачьими игрушками и вкусняшками. За окнами проносились черные тени – дома, серые тени – пешеходы, и все это было заштриховано огромными хлопьями снега. Мигали в окне новогодние гирлянды, салон машины насквозь пропах елочным духом, а душа пела что-то торжественное, похожее на рождественские гимны. Мы ехали домой…
Воспоминания, воспоминания… Какие они… разные. Были светлые, наполненные пронзительным счастьем – та первая поездка в такси… первый постоянный зубик… поданная лапка – в качестве утешения… принесенный рано утром и подаренный хозяйке мячик… взлетающие над морем травы ушки, похожие на крылья экзотической бабочки… мокрый носище, что-то ищущий в протянутых руках… «какая у Вас красивая собака!»… тяжеленькое тельце, пытающееся умаститься рядом на кровати… мудрый взгляд все понимающих, каких-то инопланетных глаз… Да много их – таких радостных моментов было за эти три года. Гораздо больше чем других – грустных и тревожных. Была обычная таксячья аллергия, была порванная бутылочным стеклом подушечка передней лапки, была страшная соседская собака –ротвейлер, норовившая проглотить нашу Глорьку не жуя, но так и не добравшаяся до нее, зато добравшаяся до моей лодыжки. И еще была маленькая меховая мышка, пропавшая с полки – ох, как же мы ее искали, думая, что она у кое-кого в желудке. Нашли, слава Богу, но вот наш доктор с тех пор кажется седой от моих воплей.
А теперь все. Ничего этого нет, кроме расклеенных на всех столбах и магазинах объявлений с трогательным «верните… очень страдает ребенок». Да какая, в сущности, чушь – мы все страдаем, до боли, до полного отупения. Как же так произошло? Ведь еще неделю назад она была с нами – наша Глория… Девочка наша… Таксочка… Мы вышли на прогулку, как обычно выходили утром, погуляли час по скверу около дома, где Глорька нарезала круги по полянке наперегонки с другом – миттелем. Как обычно хвостик флажком мелькал над сугробами, а в стылом воздухе метался родной голос, знакомый до последней модуляции. Потом мы чинно пошли по аллейке - Глория на красивой цепочке, в рыжем как первое весеннее солнышко комбинезончике… Деловая такая… Как будто это она меня выгуливала. Мы остановились у магазинчика за углом, я привязала собаньку к поручню и зашла на пять минут. Только на пять минут – купить сигарет. Как же я виновата… Почему не взяла ее на руки… Почему не отвела сначала домой… Почему… Почему… Через эти злосчастные пять минут нашей Глории уже не было у магазина. Я металась по улице, от моих истеричных вопросов шарахались люди. В их глазах было только осуждение и непонимание – «чегой-то тетка из-за собаки так взбеленилась?». А я бегала по улице и звала, звала, звала… Моя Глория, она не ушла бы просто так, ее увезли – иначе она бы отозвалась… Когда на улице зажглись тусклые фонари и в сумерках зимы уже не было видно ничего, кроме ослепляюще ярких фар машин, я побрела домой. Не помню, что говорила мужу и сыну. Не помню, как мы печатали объявления и как дозванивались до «Потеряшки». Какой-то ступор, опустились руки, а взгляд все выхватывает детали, напоминающие о нашей маленькой, но гордой собачке. Вот ее любимый резиновый медвежонок - она охотилась на него все три года и он уже не похож на медвежонка… Вот корзиночка с матрасиком, обтянутым черным плюшем – таким же мягким, блестящим и нежным как Глорькина шерстка… Вот пустые миски – они почти всегда были пустые, ибо отсутствием аппетита наш таксик никогда не страдала. Вот рисунок неизвестного художника с Невского – карандашом Глория в профиль - виден хитрый такой глаз, горбоносая мордочка и якобы покорно сложенные лапки. Вот большая фотография в рамочке – Глория в полях, среди ромашек, валяется на спинке. И обои на рабочем столе компьютера – Глорькино лицо, почему-то грустное… Она повсюду, везде - в нашей квартире, в наших душах, в наших сердцах. Но ее нет.
Сайты, сайты, форумы… Хвосты, Потеряшка, Littleone, доски объявлений… И со всех постов смотрит она – наша радость. И в каждом – боль… «Мы потеряли собаку, помогите найти, верните, очень страдает ребенок»…
- Вы вешали объявления?
- Расклеили где только могли, везде, километры объявлений…
- Вы звонили в Потеряшку?
- Мы уже оборвали телефон диспетчеру, наш регистрационный номер…
- Вы были на Кондратьевском рынке?
- Мы дежурим там с мужем по очереди каждый день…
- Вы разговаривали с заводчиком?
- Она тоже вешает объявления, звонит в Потеряшку и два раза стояла со мной на Кондратьевском…
- Вы были в вет.клиниках?
- Были, звонили, клеили на видных местах листы А4 формата с Глорькиной мордой и предложением вознаграждения жирным шрифтом…
Мы делали, звонили, ходили, опять звонили и клеили, клеили сотни бумажек с одинаковым паническим текстом и черно-подпалой фотографией.
Только бы ее не обижали, кормили вовремя и досыта – она так любит вкусно покушать… «Мама, а наша Глория уже ангел?»… У нее же аллергия, ей нужна специальная диета… Только бы ее не мучили, не били… И она совсем не может оставаться одна, в особенности ночью – обязательно надо чтобы головенка на подушке и всем тельцем рядом…
Господи, пожалуйста, я никогда ничего у тебя не просила. Сделай так, чтобы нашей Глории было сейчас хорошо…
Иногда мы слышим как цокают коготки по коридору и все разом кидаемся посмотреть. Никто из нас не может поверить, что нету больше с нами нашей забавной, милой, доброй, нахальной девочки…
Вон там – на соседней улице – идет женщина с таксочкой…
- Мама, это Глория?
- Нет, милый, это другая собачка.
- Знаю, я просто хочу, чтобы это была она…
Мокнут под зимней моросью объявления, трепеща на ветру крылышками отрывных листочков, расплываются красные буквы «ПРОПАЛА СОБАКА». Пропала душа…
Где же ты, Глория?
.я тоже теряла свою милую девочку,она нашлась через 3 часа,но в мыслях за это время пронеслось все на свете...
