Только про собачек и кошечек... С тырнета.

Пес кричал от ужаса и боли -
Все перед глазами до сих пор!
А они его ножом кололи
И стреляли медленно в упор!
А потом снимали, наслаждаясь,
Как он в страшных муках умирал,
Пытками своими, упиваясь,
Изверг пса лопатой добивал...
Льется кровь невинно убиенных,
Расплодилась мразь по всей земле,
Слабых не щадят они и пленных,
На войне теперь, как на войне!
Душит зло несчастную планету,
Видно, уж, недолго до конца,
Падший ангел с нами рядом где-то,
Лишь не видно нам его лица!
Вспомнила замученных в Афгане
И в фашистских страшных лагерях...
Люди! Зло все время рядом с нами!
Множится стремительно впотьмах.
Вот оно уже набрало силу,
Давит все живое на пути.
Господи! Прошу! Дай людям силы,
Хоть кого-то от беды спасти!
Поднимайтесь, люди! Поднимайтесь!
С Богом в сердце и к плечу плечом!
Кто как может, только постарайтесь
Воевать с кровавым палачом!
С сатаной, что миром этим правит,
С армией приспешников его,
Или он солдат своих заставит
Истребить нас всех до одного!
Поднимайтесь, люди! Враг коварный!
Начинает убивать с собак!
А потом - ведь все элементарно...
Нам готовит следующий теракт!

У собак глаза умней, чем у людей.
В них выражено всё, что высказать она не может.
И если ты, как к другу отнесёшься к ней,
Она тебе в любой момент поможет:

Поможет одиночество снести,
Поможет горе заглушить любое,
А если и придётся, то спасти,
Когда тебя беда "накроет"...

Нет друга этого верней у человека
По жизни нашей с незапамятного века...

Смазливая кошка-блондинка
Пленила Пирата кота,
Явилась в окошке картинкой,
Сквозь тонкий узор изо льда.

А кот одноглазый дворовый,
Проклятье соседских котов,
Ободранный, дерзкий, суровый,
Король темных диких миров.

Гонял и собак он без страха,
Огромный задиристый кот,
Все мурки его, падишаха,
Готовы смотреть ему в рот!

Но этой весной, когда льдинки,
Подтаяли, солнца глотнув,
Изнеженной кошкой-блондинкой
Прельстился бродяга и плут.

В душе его огненный бродит
Весенний любовный экстаз,
Сидит под окном и не сводит,
Пират зачарованный глаз

С Беляночки, нежной и хрупкой,
Что смотрит на двор свысока,
Влюбился Пират не на шутку
В ту прелесть, что так далека…

Про кот
Город! Город! Безжалостный город!
Равнодушия прочный оплот!
Видишь, котик сидит подзаборный?
Замечательный брошенный кот...

Безобидный, лишившийся ласки,
Но не ставший на улице злей,
Этот кот не из пушкинской сказки,
Но от правды гораздо умней.

Без еды, без тепла и без дома -
Научись-ка, поди, выживать!
Очень участь кошачья сурова
И не кошкам её выбирать.

То собачья преследует свора,
То в подъезд не пускают зимой,
То поймать норовят живодёры,
То в глазах с голодухи темно...

Только смотрит на нас кот не зверем,
Ненавидящим душ пустоту,
До сих пор обездоленно веря
И в мою и в твою доброту.


Не мое.
Спер отсюда
http://ru-cats.livejournal.com/23394312.html#

Верней собаки нет у человека друга,
И слов пустых я не хочу сказать.
Взаимосвязь спасительного круга
Ей суждено от матери принять...
Быть с ней на равных, не кичиться,
Что ты - хозяин, а она - твой паж,
И никогда в сердцах не горячиться,
Под плетью, знай, не станет верным страж...
Ей слово с ласкою - куска дороже.
Бывает страшно ей порой,
Но страх она на злобу не помножит,
И будет знать, что ты - её герой,
И никого на свете нет дороже...

Оставить тело Амундсена в снегах пришлось,
Нести с собой у экспедиции нет силы...
Фрам не ушёл, он в этот холмик врос,
Как монумент, восставший из могилы.
Он там упал, где друг его лежал,
Где только ветер, и мороз, и льдины.
Он тихо выл, и телом всем дрожал,
Не глядя уходящим в спины...
Когда закрылись помутневшие глаза,
Когда для боли не нашлось в них места
И поползла последняя слеза,
Тут принял вместе их себе Господь небесный...

Твоя кормушка
мне мешает спать -
всю ночь по ней
дождище барабанит.
Совсем ведь мокрый
жрать пришел опять.
Ну, почему
уют тебя не манит?
Нет - спрыгнул ты
с окна позавчера
и долго спал,
под ванной сделав лужу,
а, обогревшись в доме до утра,
прорвался через форточку наружу...
Вот гад!
Да я же ведь с тобой дружу!
А ты когтями мне кровавишь руку!
Возьму вот мяса и не положу!
Разбойник...
Мда. Спасибо за науку...
Ну, почему
я это все терплю?
Давно терплю,
хоть ты - никак иначе?
Да уж привыкла...
если не люблю.
А ты был, есть и будешь
кот бродячий.

Прости меня, прости, мой славный Джек,
За то что я тебя, мой друг, оставил.
Не захотел играть в игру без правил,
Раб чести, Бог твой, - слабый человек.

Меня ты не оставил бы вовек -
Предать хозяев, не в собачьем нраве,
Собачье сердце в золотой оправе,
Пусть будет долгим твой собачий век!

В своей душе я от тебя унёс
Печальных глаз пронзительную прозимь:
"Зачем же ты меня, хозяин, бросил,
В чём провинился я, твой верный пёс?"

Прости, для объяснения нету слов...
Но верь - мы встретимся у Гончих Псов.

Пускай бродячий,
но зато с усами.
Приемной жизни
мне ясны гримасы.
А «Китти-кэт» Ваш несъедобный
жрите сами!
Нет, чтобы дать коту
немного мяса!
И вот тогда
я когти зачехлю,
Я стану Музой Вашей...
Нет, Пегасом.
Я очень пылко промурлыкаю: люблю!
Ну, дайте же коту немного мяса!
И будут лужи
в ванной у врагов,
Шальной уют
от Цезаря до Красса.
Я буду нежен, предан и здоров...
Ну, дайте же
коту
немного
мяса!...

Пусть дворовой,
по жизни, по судьбе,
я дворянин,
как пел Булат когда-то,
где слово «честь»
впечатано в борьбе,
где слово «быт»
разбито и распято,
я повторю молитву
всех бродяг,
иконой – ветер, воля
и дорога...
Но я готов к порогу сделать шаг.
Ну, дайте мне
любви
совсем
немного!..

Однажды весной у собаки
Рыжий детёныш родился,
Он вырос забавным, пушистым
Лаял, рычал и резвился.

Его подарили знакомым,
Чтоб он их избавил от скуки,
Надели ошейник с замочком,
И надписью "В добрые руки".

Маленький рыжий комочек,
С доброй открытой душою,
Любил своих новых хозяев
Собачьей любовью большою.

Он для любимых хозяев
Освоил собачьи науки,
Сидел и лежал по команде,
Лизал с благодарностью руки.

Пёс до утра на крылечке,
Ночную прохладу вдыхая,
Нёс свою службу собачью,
Глаз до зари не смыкая.

А утром весёлый и бодрый
С хозяином шёл на рыбалку
И прыгал в холодную воду,
Чтоб принести ему палку.

Уставшей любимой хозяйке
Он тапочки к креслу носил,
И за любовь свою Рыжик
В замен ничего не просил.

Но счастье не долго продлилось,
Дачный сезон пролетел.
Хозяева вещи грузили,
А Рыжик сидел и смотрел.

Его почесали за ухом,
Оставив еду под кустом,
И пёсик запрыгал, залаял,
Виляя от счастья хвостом.

Вдруг резко захлопнулись дверцы,
И Рыжик в тоске и тревоге
Смотрел, как уносится быстро
Машина по пыльной дороге.

Весь день он сидел неподвижно,
Лишь ночью завыл от разлуки,
В слезинках луна отразилась
И в надписи "В добрые руки".

Он умер, не встретив рассвета,
Не прожил собачьего века.
Не вынесло сердце собачье
Предательства человека.

На одной из городских окраин
рощица стоит - она слегка
затерялась среди новых зданий,
неприметна и невелика.
Здесь затишно - нет увеселений:
каруселей, бара, шашлыков,
здесь покойно -
здесь густые тени,
и в тени - тенета пауков.
Здесь гуляет часто одичалый
чей-то непокорный беглый кот;
этот кот, по сути, добрый малый,
просто - независимо живёт.
Шелестя упругой серой тенью
в неподстриженно-густых кустах,
охраняет он свои владенья,
городских распугивая птах.
Некогда носил он громкий титул,
упивался тёплым молоком
и с подобострастием мурлыкал
всем, кто приходил в хозяйский дом.
Был он смирным, ласковым и гладким,
только безотчётно тосковал
по деревьям, дракам, беспорядку...
И в один прекрасный день сбежал.
И теперь бродяжит он, безродный,
не приемля милостей и благ -
грязный, неухоженный, голодный,
пацанвы окрестной тайный враг.
...Вечер тих и неоглядно тёмен.
Кот бездомный скрылся в нём давно.
И горит в пятиэтажном доме
им не позабытое окно.

Огромные, как шар земной, глаза глядели на него с немым укором:
- Но почему ты правду не сказал, а до последнего берёшь измором?
Я, верный и услужливый барбос, не раз спасал тебя от заморочек,
Ты прячешь от меня свой красный нос, забыл насыпать корма (между прочим)...

Тебя сразила русская болезнь, проклятие советских поколений.
Не в состоянии на кровать залезть, ты в кровь натёр ослабшие колени.
Бьёшь чем попало, выгоняешь вон, грозишься сдать корейцу на котлеты.
Под нескончаемый стаканов звон поёшь заупокойные куплеты…

Доколе? Проспиртовано нутро, «мотор» ревёт натружено и гулко.
«Заказаны» поездки на метро… Напрасно ожидаю я прогулку…
Из обстановки – только старый шкаф, гнетут мозги нелепые лепнины…
Долг по квартплате, прошлогодний штраф за рваные соседские штанины.

Звонок в прихожей. Чую, быть беде! Нескладный гость в зашарпанной спецовке.
Пустые диалоги, о еде, ошейнике, прививках, подготовке…
Продали? ПрЕдали? Спасибо, друг! С собакой можно… Ну какие счеты…
О, сколько верных кобелей и сук обречено страдать из-за кого-то...

Я в первый раз возненавидел дом, холщовый коврик, поводок проклятый!
Родные запахи хватаю ртом… За что же так со мною, супостаты?!
Умел бы говорить… Ах, вашу мать!.. «Запикайте» эфир от матерщины,
Как тяжело на свете жить и знать, что предают любимые мужчины!..

Начало марта увенчалось кутерьмой,
Кошачьим криком наш подъезд наполнен –
Соседский кот давал впервые сольный
Концерт и был нещадно там побит метлой.

Приветили и меж собой разобрались,
Его приняв подружки в шкурках модных,
Концерт продолжился - теперь свободно
Уже три голоса на весь подвал лились.

И так заметен был его любви призыв,
Что он был приглашён на ужин званый,
Где с капелькой настойки валерьяны
принять готовились во взрослые коты.

Сосед все дырочки в подвале затыкал,
Он пением кошачьим был рассержен –
Разрушил всем вечерние надежды,
А бедный кот совсем мяукать перестал.

Нашли под лестницей в подвал другой проход
Пять кошечек – его пять новых пассий
И, в предвкушенье близких безобразий,
Орали там они – «Какой красивый кот!»

Домой сосед вернулся поздно, он устал,
Был вне себя от этой наглости кошачьей,
Но понял – кот для кошек тот же мачо,
И потому его наказывать не стал.

Лишь только досыта котяру накормив,
За ушком почесал и шерсть разгладил,
С напутствием под лестницу спровадил,
Кусочек хлеба валерьянкой намочив.

Наутро бедный кот домой приполз без сил –
Так много кисок там ему досталось.
Хозяйскую мужскую солидарность
Теперь он в самой полной мере ощутил.

Джек самый умный пёс на свете,
Он не кусает дураков,
К хорошим людям он приветлив,
Не создаёт себе богов.

Не обижается на грубость,
Не покупается на лесть,
Не ищет он любовь повсюду,
Когда по боком Жучка есть.

Мой Джек не верит в ипотеку,
Не пьёт, не курит он табак.
Джек самый умный пёс на свете,
И в людях тоже не дурак.

Он не играет в автоматы,
В подъезде не нагадит Джек,
Он на людей не лает матом,
Он - настоящий человек.

И друг он тоже настоящий,
В минуту горя не предаст,
Он денег из казны не тащит,
Мой Джек на подлость не горазд.

Не верит он статьям газетным,
Их даже не читает он,
И даже к планам президента
Мой Джек внимания лишён.

Пусть лаять он не перестанет,
На глупых кошек каждый день,
Давай скорей друзьями станем,
Дай, Джек, на счастье свой лапень.

Лишь погрусти ты этой вести,
Что мы устроены не так,
Что люди в верности и чести
Так не похожи на собак.

Это было давно. Плохо помню то смутное время.
Прибавлялось забот, добавлялись нули на деньгах.
Помню женщину. Ту, что женою считалась моею.
И дорогу домой, и тебя у неё на руках.

Ты был крохой совсем. Как ребёнок. Ни много, ни мало.
Позволялось тебе очень много проделок лихих.
Ты ко мне приходил, и куда-то вся хворь пропадала...
И любил. Просто так. Объяснений не зная других.

Заносило меня в отдалённые веси и просто.
Возвращаясь в ночи иль под утро, как верный супруг,
Я за дверью встречал равнодушья пустого коросту.
Только ты ждал меня. Словно давний и преданный друг.

А потом мы прошли сквозь банальность судов и упрёков,
И деленья всего, что казалось единым как мир.
Я просил лишь одно, чтобы ты был со мною, без сроков.
Остальное – пустяк, в карантине бессмысленный пир.

Годы мчались гурьбой, становясь с каждым праздником злее,
Добавлялось вокруг энтропии злословья и лжи.
Мы с тобою прошли отчужденья и боли аллею,
Ты всегда ждал меня, несмотря на мои виражи.

И когда в этот год всё сошлось и сомкнулось петлёю.
Замаячил финал. И нет выхода, только беда.
Ты ко мне приходил. И почти что от трупа собою
Забирал негатив, и всю боль, и дорогу туда...

Может это смешно. Может глупо. Но точно я знаю,
Что, забрав на себя, ты не дал мне до срока уйти.
Ты был просто котом.
Милый Томас,
Судьбу не прощаю.
Ты меня там дождись.
И за всё, что возможно, прости...

Огромный чёрный дог
по кличке Граф -
Четыре мощных лапы,
сабля - хвост,
Всегда печальный взгляд.
А басом "Афф!"
Так выдаст,
даже оторопь берёт.

Двенадцать дней до юбилея
не дожил.
Ну, почему собачий век
так мал?!
Доверчиво так лапки
положил
И думал, что спасают.
Жить устал.

Последний вздох твой
я взяла с собой.
Надеюсь, там, в том мире,
хорошо.
Не потеряйся. Жди!
Мы встретимся с тобой,
Собака,
с человеческой душой.

Диванный хищник, дремлющий авгур
Блаженство разливает по постели.
Под громкое уютное «муррр-муррр»
Царит над домом, где заботливо пригрели.

Баюн косматый жмурится на свет,
Зевая, обдаёт мышиным духом.
И ни за что не выдаст свой секрет,
Лишь хитро поведет прозрачным ухом.

То рыжей думкой в изголовье спит,
То трется истово пушистыми усами.
Готов лечить ангину и артрит,
Благословен людьми и небесами.

Скуля и морду опустив,
Брёл пёс по улице устало,
Как будто в жизни погостил
И жизнь за это злом пытала.
Ни дома нет и нет угла,
Отвез его хозяин в поле,
Где только снег и ночи мгла
Сдавили сердце пса до боли.
В угоду чьих-то вдруг каприз
Он потерял тепло и друга,
Так жизни получил сюрприз -
Скитанье и души разруху.
Теперь пёс бродит средь жилья,
В надежде обрести свой угол,
Но не найти среди былья
Тот дом, что разделял он с другом.
Как опостылела вдруг жизнь!
Хоть волком вой с утра до ночи!
Сказал: «На трассу и ложись,
Закроешь ты от боли очи».
И визг, и скрежет тормозов,
А кровь уже питает трассу.
В глазах туман и тихий зов:
«Очнись дружок! Зачем так, сразу?»
Он нежно руку ей лизнул,
Глаза закрыл от умиленья.
Пёс с рук тихонько соскользнул
И получил в ответ печенье.
Оставив раненого пса,
Она уже в других заботах,
Ведь черной жизни полоса
Досталась псу и жизни квота.
Скуля и морду опустив,
Брёл пёс по улице устало,
Брёл молча, из последних сил,
Туда где нет уже начала.

Меня от мира огради,
Притихнув на моей груди.
Любовь я чувствую подспудно.
Зрачки огромные горят,
На дне их спят и рай, и ад.
Тебя обнять мне так нетрудно!

Ты любишь, как никто другой,
Меня. Прекрасен облик твой!
Серьезно смотришь, не мигая.
Ты стар и мудр. Душа поет.
Чудесный мой сибирский кот,
Тебе стихи я посвящаю.

Я – кошка! Ведь от них ничем
Не отличаюсь я совсем,
Мурлычу, правда, неумело.
А ты не можешь говорить.
Зато мы счастливы в любви.
И чувствам нашим нет предела!

Бездетная супружеская пара.
Не дал им Бог детей , бывает так.
Хоть и жена- богиня, муж не старый,
Дом- чаша полная и прочен брак.

Чтоб одиночество хоть как-то скрасить,
Приобрели красивого щенка
Какой-то очень необычной масти
И чуть ли не носили на руках.

Тот подрастал и как-то незаметно
Сподобился большим и сильным стать.
Красавцем, что служеньем беззаветным
Сумел любовь хозяев оправдать.

Пять лет спустя послал им Бог ребенка
И жизнь их по другому потекла.
Собака, оказавшись чуть в сторонке
Никак смириться с этим не могла.

И вот однажды, теплым днем весенним,
Ребенка в доме, уложив в кровать,
Родители на лавочку уселись
И принялись погоду обсуждать

И вдруг, в оцепененьи наблюдают,
Как их собака, покидает дом –
Пасть окровавлена, глаза сверкают
И хвост, от счастья, вертится волчком.

Отец, в одно мгновение прикинул,
Что пес с его ребенком сотворил,
В дом забежал, схватил ружье в гостиной
И, тот час же, собаку застрелил.

Метнулся в детскую и обнаружил
У колыбели сына на полу ,
Лежащую в большой кровавой луже,
Без головы огромную змею…

Луна всходила, дернув за шнурок,
что закрывал надоблачные ставни,
и погружался тихий хуторок
в темнеющие звездчатые плавни.

Сверчок шуршал средь кипы старых нот,
в углу дремали флейта и гитара,
и лишь не спящий вечерами кот
глядел в блестящий призрак самовара.

Он, разгоняя домовых хвостом,
на книжной полке царствовал вальяжно,
и лапой трогал антикварный том,
который возвышался древним стражем.

И в этом идиллическом краю,
где свет и тьма равны друг перед другом,
мурлыкал кот мелодию свою,
роняя звук меж севером и югом.

Собаку видел дряхлую, больную,
Она из урны хлеб подобрала.
И взгляд её тоскливый и печальный,
Всё до сих пор преследует меня.

Откуда в этом взгляде столько чувства?
Боль за предательство, где раны глубоки.
В глазах её лишь отражалась мука,
Укор за всё, что видели они.

За что же её выгнали на старость,
Как зиму долгую больной ей пережить?
И стёрты зубы... корка не давалась...
Обоим нам вдруг расхотелось жить.

Взяв корку в пасть, она легла устало,
Подняла взгляд печальный на меня,
Как будто извиняться молча стала,
За то, что слишком долго прожила.

я решил тебе придумать cон
если явь не в силах сотворить
завтра день заглянет робко в дом
и подарит солнечную нить
ты не бойся взять её рукой
и смотай светящийся клубок
из-под спиц котёнок золотой
у твоих кольцом свернётся ног
он расскажет сказки давних лет
что забыты нами навсегда
он мурлыка как и я поэт
и влюблён в тебя наверняка
сможет он отвлечь и рассмешить
и понять тоску души твоей
только сохрани златую нить
где-нибудь подальше от людей

Мой преданный и верный пес
Меня, приветствуя игриво,
Уткнул в колени мокрый нос,
И подставляет свой загривок.
Я, потрепав его слегка,
Спешу в заботы окунуться,
Мы поиграем, а пока,
Позволь хотя бы мне разуться.
И пес восторженно несет
К моим ногам домашний тапок,
И с удовольствием дает
Пожать свою большую лапу.
Виляет радостно хвостом,
Все норовит лизнуть мне руки,
И наш оберегает дом
От слез, уныния и скуки.
Не знаю преданнее пса
Во всем огромном белом свете
И вижу по его глазам,
В каком я за него ответе.

Жизнь людская – несложная штука.
Приглядись, ты иль кто-то другой
Эту дверь открывает без стука,
И уйдёт, не закрыв за собой,
Натоптав и напачкав в квартире,
Не допив, не доев, разбросав...
Много нас в этом суетном мире,
Кошек меньше, и нет у них прав.
Взяли в руки двуногие черти
Над природой доверчивой власть,
Не вольны только в жизни и смерти,
Ну, а кошкам оставили страсть –
Первобытную, дикую, злую,
Криком яростным рвущую ночь,
И свободу поступков лихую,
Чтоб уйти от любви, превозмочь
Жаждой тела сердечные муки,
Оставляя кошачьих детей,
Словно вызов людской нашей скуке,
И хандре, и бесцельности дней.
– Что, пушистик, собрался в дорогу?
Не пущу, оставайся в плену!
На Луну, лик кошачьего бога,
С виноватой улыбкой взгляну...

Он умирал, в глаза мне глядя,
Мой старый, добрый, верный пес,
А я молилась о пощаде,
Своих не сдерживая слез.
В руках сжимала его лапу,
Гоня плохие мысли прочь,
Но слез моих соленых - капли,
Не в силах старости помочь.
Он умирал, в глаза мне глядя,
Мой старый, добрый, верный пес.
Я на прощанье лапу гладила,
Он не скрывал собачьих слез.

По городу шествует осень, как чёрных монах
с крестом из колосьев, в заштопанной листьями рясе,
с орешками-чётками в бледных горячих руках,
босыми ногами ступая по уличной грязи.

Однажды я встречу её по дороге в твой дом -
на зыбкой границе дождей и декабрьской стужи,
где рядом девчушка-зима обжигающим льдом
случайно покроет недавно разлитые лужи.

И крикнет мне осень: "Ай, ведьма! Спалила б дотла!" -
уж больно беспечно живу и грущу понарошку,
а мне бы разбиться на звонкие капли тепла,
чтоб хоть на секунду согрелись бездомные кошки.

Серый снег плачет грязной слезою,
В сизых лужах луч солнца дрожит,
Под ощипанной мокрой сосною,
Тощий пес отрешенно лежит.

Без него нынче стая собачья
Громким лаем встречает весну,
И к тоскливому зимнему плачу
Он прибавил скупую слезу.

Плачет пес о потерянном рае,
О любимой, которой уж нет,
Не услышать знакомого лая,
Не пропеть свою песню в ответ.

Мне собачее выпало счастье
Понимать беспородную грусть,
Вой бездомный рвет сердце на части,
Тонет в море бунтующих чувств.

И как хочется мне признаться,
На колени, упав перед псом,
Что одной с ним мы веры, братцы,
И что плачем мы об одном.

Жизнь прошла и уже не вернется,
Для других будет ласковым май,
Только старой дворняге неймется,
Сердце гложет тупая печаль.

Три кошки на ветках липы...
Либо дерево очень удобное
для встреч и собраний, либо
рядом нечто собакоподобное...

Ага, семенит дворняга.
Безразличная, даже печальная.
Три кошки её без страха
провожают минутой молчания.

Не в этом причина сходки...
Тут шлифуется план ограбления
кастрюли мясной у тётки,
проявляющей к ним сожаление.

Хотя не похоже. Вряд ли.
Может просто ругают шёпотом
кошачьи свои порядки,
выживания делятся опытом...

Три кошки сидят, не дремлют,
ноль внимания на ерунду мою,
как им обустроить Землю
напряжённо, усиленно думают.

Человек один среди прохожих
Рыжего щеночка подобрал,
В день осенний,хмурый,непогожий,
И Хатико он его назвал.

Время шло,они друзьями стали,
Каждый раз хозяин уезжал,
Верный пес всегда был на вокзале,
Он встречал его и провожал.

Но хозяин не приехал как-то,
Пес все ждал его,смотря сквозь мрак,
Что вдали он умер от инфаркта,
Ты не объяснишь ему никак!

В жаркий летний зной и в непогоду
Пес стремглав бежал на тот вокзал,
Чередою мрачной мчались годы,
Но хозяин все не приезжал!

Вкус беды неведомой почуяв,
Пес почти не ел,почти не спал,
Очень часто дома не ночуя,
Он скулил,безмерно тосковал!

Время сжалось и остановилось,
Шрамом бед в душе оставив след,
Только чуда так и не случилось,
И с тех пор минуло девять лет!

Пес на том вокзале,как и прежде,
Старый и измученный совсем,
А в душе все теплится надежда,
И отнять ее нельзя никем!

И закрыв глаза и умирая,
Друга пес во сне увидел вновь,-
Вот он рядом! Вот они играют!
Как собачья предана любовь!

На вокзале, там, на том-же месте
Псу-герою памятник стоит!
Верный друг,отчаянный,сердечный,
Всех нас учит дружбой дорожить!

Квартирный куб закатом переполнен.
Гнездится на коленях тёплый кот,
Хвостом укрывшись, словно одеяльцем.
Я слушаю подушечками пальцев,
Как в нём сверчок невидимый поёт
И маленькое море катит волны.

Давно пора идти - но я стреножен
И превращён в сиденье для кота,
И почему-то очень счастлив этим
Доверием. Так радуются дети,
Зверей домашних гладя вдоль хребта
И зная: когти не покинут ножен.

Бубенчиками ватными звеня,
Крадётся к сердцу мягкая истома,
Как будто не лежит он под сиренью
В коробке из-под обуви осенней
В захоженном дворе чужого дома,
Где скоро восемь лет, как нет меня.

Ничто не бывает на свете случайным,
Ни ветер, ни снег, ни билетик трамвайный,
Ни эта собака, что найдена летом
Со сломанной лапою возле кювета.
Нас ветер очистит, а снег припорошит,
Билетик съедим, если будет хороший.
Собаку полечим, накормим, оставим,
Себя в её шкуре на время представим...
А имя дадим необычное - Гена,
И преданней друга не будет наверно.