Только про собачек и кошечек... С тырнета.

Пес кричал от ужаса и боли -
Все перед глазами до сих пор!
А они его ножом кололи
И стреляли медленно в упор!
А потом снимали, наслаждаясь,
Как он в страшных муках умирал,
Пытками своими, упиваясь,
Изверг пса лопатой добивал...
Льется кровь невинно убиенных,
Расплодилась мразь по всей земле,
Слабых не щадят они и пленных,
На войне теперь, как на войне!
Душит зло несчастную планету,
Видно, уж, недолго до конца,
Падший ангел с нами рядом где-то,
Лишь не видно нам его лица!
Вспомнила замученных в Афгане
И в фашистских страшных лагерях...
Люди! Зло все время рядом с нами!
Множится стремительно впотьмах.
Вот оно уже набрало силу,
Давит все живое на пути.
Господи! Прошу! Дай людям силы,
Хоть кого-то от беды спасти!
Поднимайтесь, люди! Поднимайтесь!
С Богом в сердце и к плечу плечом!
Кто как может, только постарайтесь
Воевать с кровавым палачом!
С сатаной, что миром этим правит,
С армией приспешников его,
Или он солдат своих заставит
Истребить нас всех до одного!
Поднимайтесь, люди! Враг коварный!
Начинает убивать с собак!
А потом - ведь все элементарно...
Нам готовит следующий теракт!

Молоко белеет в плошке
Для любимой хитрой кошки,
Что весь вечер на окошке
Спит и видит чудо сны
Не про то, где вьются мыши,
А про мартовские крыши,
Спит и так неровно дышит,
Будто завтра ждет весны.
Ждет как первой теплой ласки
Изумрудно яркой краски
На лужайке, словно в сказке,
Где так дышится легко,
Где вокруг витают мошки,
Наяву, не понарошку,
От того наверно кошке
Наплевать на молоко!

Вот такого нет .





Птичий рынок. Смешались звуки.
Лай. Мяуканье. Гомон. Трели.
Продаюсь я в чужие руки.
Продаюсь уже две недели.

Я озяб. Я устал. Простужен.
Что вы ходите здесь кругами?
Мне хозяин другой не нужен.
Мне бы снова вернуться к маме.

Солнце к лесу склонилось низко.
Птичий рынок. Апрель. Суббота.
Вот опять начинают тискать -
Непонятная фифа в ботах.

Сбился набок берет упрямо,
шарф нелепый на шее тонкой.
- Вы бы мимо гуляли, дама.
Вам бы лучше купить болонку.

Вряд ли сможем ужиться вместе.
На меня не найти управу.
Я пока лишь комочек шерсти,
но ведь вырасту волкодавом.

Мне бы степь без конца и края,
ту, где ветер свободой пахнет,
Ту, где солнце встречают лаем,
а в квартире у вас зачахну.

Только фифа вдруг близоруко
заглянула в глаза с тревогой
И спросила: - Ты будешь другом?
Я устала быть одинокой.

Столько смысла и столько боли
было в этом простом вопросе,
Что нечаянно, поневоле
я лизнул её тёплый носик.

Носик сморщился так умильно...
До чего ж хороша суббота!
Я вот вырасту, стану сильным.
И порву всех за фифу в ботах...



За тему спасибо !

Действительно такого нет.
Спасибо...

Был маленьким привязан во дворе,
Не зная ласки, видел только горе,
В него швырять камнями детворе
Пришлось по вкусу, сидя на заборе.

Его бранили, били невпопад
Бывало даже рассекая спину,
Привык бросаться он на всех подряд
В "безбашенную" превращаясь псину.

От ярости порой впадал в экстаз,
Натягивая цепь ломился в драку,
Хозяева кормили через раз
И обходили лютую собаку.

Подвёл ошейник слабеньким звеном
И после "кувырканий" по оврагу,
Признала волчья стая вожаком
Цепного пса, за силу и отвагу.

Все стали вдруг бояться тех волков,
Что шли за ним сквозь пламя и под пули
И не страшась растянутых флажков,
Как призраки к косматым соснам льнули.

Он людям мстил тем, что не ведал страх,
Что скот хозяйский резал и калечил,
Нёс смерть и боль на лезвиях - клыках
И не чуждался крови человечьей.

Пёс был хитёр и дьявольски жесток,
То затаясь, то нападая смело,
Он у людей отвоевал лесок
Свой ум и волю направляя в дело.

Теперь "проклятье" и "кошмар ночей"
Не помнит, что рождён у тёплой печки...
Лишь человек жестокостью своей
Способен монстра сделать из "овечки".

Отшумела весна чередою дождей,
Зимних красок смывая остатки.
Дарит рыжий июнь новый ворох идей,
Затевая со скукою прятки.
Отпуска замаячили где-то вдали
Рыхлой пеной морского прибоя,
Где на якоре прочно стоят корабли
Ожиданий земного покоя…

От жары у собак нету силы рычать,
Пропадает до случек охота,
А у кошки дворовой котята опять,
Уж такая у кошек работа.

Вот и осень промчалась за летом вдогон,
Напоследок листву обрывая.
Паровоз суеты тянет будней вагон,
В бесконечных снегах утопая.
Остается мечта до весны дотянуть,
До ближайшей безумной капели,
И пускай будет долог нелегкий тот путь,
Я уверен, что преодолеем…

Столбик ртути стремительно мечется вспять,
Нападает на сучек зевота,
А у кошки дворовой котята опять,
Уж такая у кошек работа.

Смотрели вы в глаза когда-нибудь
Усталой кляче или просто пони?
Там целый мир, в них можно утонуть,-
Озёра отрешения и боли.


Душа собаки через звёзды глаз
Поскуливает в радостном аккорде,
А человек- прогонит и продаст...
И сапогом по беззащитной морде!


Ни в грош не ценит и не дорожит,
Оставить может без питья и пищи,
Не замечает как она дрожит
Прося о ласке, как о хлебе нищий.


Он - царь зверей, но выглядит шутом,-
Проходит жизнь и ничему не учит...
Как больно им , под палкой и кнутом
Любить того, кто предаёт и мучит!

Под окном зима. В голове зима.
Черти где - то внутри заточили рожки.
За бутылкой мартини схожу с ума.
На диване уютно свернулась кошка.
Ловит сны, как зажравшихся голубей,
Подминая под лапы краюху лунную...
Я люблю свою кошку за то, что ей
Совершенно похеру, что я думаю.
И за то, что она не соврет о том,
Что я значу хоть что - то в кошачьей жизни,
Что дороже, чем блюдечко с молоком,
И кота - ободранца с соседской крыши,
Я люблю свою кошку за то, что ей
Наплевать что курю, с кем пою, где шастаю,
Сколько в душу свою запущу гостей,
От которых потом не спасают пластыри.
Ей до фени соседи, друзья, враги
И культура мира с его эпохами,
Откровенья мои и мои стихи
Моей кошке, сказать откровенно, пофигу.
Но она никогда не махнет хвостом
За кусок бекона и хвост селедочий
И не бросит котят своих за углом
Ради громких песен котовской сволочи,
И запрятав когти, в лицо не льстит.
Если мстит, то просто идет и мстит,
Полосует скатерти, ссыт в кашпо.
Если кошка мстит - значит, есть за что.

Я люблю свою кошку за волю и
За ходьбу по карнизам легко и плавно
И за то, что она не споёт о своей любви
Никогда, ни разу, кому попало...

Холодный воздух кожу жжёт и сушит
И в темноте свирепствует мороз,
Я в подворотне прикрываю нос
Застыли лапы и замёрзли уши.

Прохожих к ночи даже больше стало,
Спешат куда-то,( скоро Новый Год)
Спасибо, хоть не гонят от ворот -
Здесь ветра нет, а это всё ж не мало!

Меня в такую точно вот погоду,
Мамаша под забором родила,
Но разве только хочется тепла
Тем у кого в крови "течёт порода"?

Внутри болит от голода смертельно,
Мой главный враг - коротколапый рост -
Отнять добычу может каждый пёс,
И ,как на зло , так вьюжно и метельно!

Что есть просила - это ль преступление?
За что же у кафе , мордоворот,
Ботинком стильным, впалый мой живот,
Ударил так, что помутилось зрение?

Не виновата, что не застрелили,
Не отравили и не умерла...
Как в пропасть , с тротуарного ребра,
Шагну я завтра под крыло машины.

...Мы все дрожим, мороз пережидая,
Увидев нас не отводи глаза,
Не прогони, не пожалей куска,
Хоть и собака - а Душа Живая!

...С утра, под песни ветра и пургу,
У серой арки и большого дома,
Клубком свернувшись, не издав и стона,
Дворняга тихо умерла в снегу.

Коты уходят в край неблизкий,
Забрав и беды и печали,
Не попрощавшись, по-английски,
Чтоб мы беды не замечали.

И чтоб не видеть наши слёзы –
Когда уйти, решают сами…
Порою кажется, что звёзды
Блестят кошачьими глазами…

По лунной призрачной дорожке
Уходят божеские твари.
Не расслабляйтесь, мышки – кошки
Идут на звёздное сафари!

Но разнеслись по ветру вести,
Что слёзы им не отольются:
Кошачье новое созвездье
Лакает млечный путь из блюдца…

Огнями фар ночная темнота
РассеченА на золотые нити.
Выходишь гордо,- мощь и красота,
Боец и прирождённый победитель.

Не счесть на теле шрамов у тебя,
Зарубок рваных,памятных сражений.
В "боях без правил" жизнь прошла твоя,
Герой арен, не знавший поражений.

Хозяин гордо смотрит из толпы
(Он не отыщет преданней собаки!)
Стоишь один, в завесе тишины
И весь дрожишь от предвкушенья драки.

Спустили цепи - больше нет оков!
Противник отскочил, надрывно воя.
...Как больно дождь, с разорванных боков,
В песок стекает, смешиваясь с кровью!

Схватил врага, почти лишаясь сил,
Зажал зубами, грудью навалился,
В последний раз оскалившись, застыл
И в тёмный космос взглядом устремился.

Ты для него погиб, но победил
(Ведь был рождён не от простой дворняжки)
Но, не взглянув, хозяин уходил,
В руках сжимая мятые "бумажки".

...Холодный труп растащит вороньё.
Кто сердцем любит и наполнен светом,
Душой открытой, подлость и враньё,
Принять готов за чистую монету!

...Сияет солнце снова без забот
И листья ветер встряхивает вольный,
Хозяин твой по улице идёт,
А с ним щенок-счастливый и довольный...

Горит звезда в рождественской ночи…
Тепло в дому, уютно пахнет сдобой.
И белый кот разлёгся на печи
Пушистым и нетающим сугробом.

Во сне вдруг муркнет, лапкой шевельнёт,
Вильнёт хвостом… Наверно, снятся рыбки,
Не от того ль по мордочке скользнёт
Умильное подобие улыбки?..

Но только лягу - прыг из темноты,
Лечить теплом простудную хворобу…
…А под окном, как белые коты,
Свернувшись, спят январские сугробы.

Опять накрылся лифт. Народ, с утра усталый,
Ползёт по этажам и поминает мать,
А сверху – сукин сын, ещё не годовалый,
Вниз по ступенькам сыплется гулять.

Он выскочит во двор, себе, красавцу, нравясь.
На голову его падёт с окрестных крон
Насмешливый галдёж и трепетная зависть
Циничных в силу возраста ворон.

Не может повлиять ни холод, ни ненастье
На общее число нарезанных кругов.
Восторженный брехун, лохматый символ счастья –
Один адреналин, и никаких мозгов.

Окончен моцион. Герою моют лапки.
Двор опустел, покой спешит его обнять.
На лавочке грустят облаянные бабки.
Галдят вороны. Можно их понять.

В кухню все уверенней глядит
Утро сквозь сатин короткой шторки.
Луч, пройдя под ярус хвойных сит,
Тянется на дачные задворки.

В розовом сугробе тает мгла:
Тополь оплывает снежной свечкой.
Кошка из уютного тепла
Медленно выходит на крылечко.

Солнце к ней садится погостить,
Двигается ближе – будто нежась.
Так в звериной кошкиной шерсти
Пестуется мартовская свежесть.

Окна домов уснули,
звездный мерцает плес.
На перекрестье улиц
вечный бродячий пес.

Сколько на нем отметин...
Только плевать на жизнь.
Словно желаньем смерти
дух его одержим.

Он и щенком не плакал.
Он разучился выть.
Белые зреют маки,
чтобы помочь забыть.

От "Я люблю..." до плача
много ненужных слов.
Очередная та, что
хочет дарить тепло...

Мертвой луны мертвее
сердце стучит, стучит.
Ветер глаза овеет
и ускользнет в ночи.

На перекрестье улиц
вечный бродячий пес.
Кто-то опять на пулю
имя его нанес.

Опять выходит боком доброта.
На днях, бродя по улицам района,
Я подобрал бродячего кота,
А оказалось - это Кот Учёный.
Меня он сразу начал доставать:
То нагло у виска покрутит лапкой,
То мне покажет, где у Кузьки мать,
А если что не так – нагадит в тапки.
По порносайтам лазает, подлец,
Мухлюет в карты, если ловит мизер,
С соседями рассорился вконец,
И беспрестанно смотрит телевизор.
Он целый день, как проклятый, орёт -
То Вискаса ему в постель, то кошку,
Недавно этот рыжий обормот
Жене для смеха вызвал неотложку.
Он пишет, гад, и в Страсбург, и в ООН,
В правительство штампует телеграммы,
Вчера звонил он даже в Белый дом -
Заказывал сосиски у Обамы.
Вокруг него такая суета,
Он всех своей учёностью запарил.
Пожалуй, я кастрирую кота,
Пока ещё чего не нах@ярил!

А собаки живут недолго...
Год собачий за шесть людских.
Говорят, что собаки – волки,
Забежавшие за флажки,
Потому их собачье бремя,
Краткий век коротать с людьми.
Кто-то выцедит: «сучье племя,
Шелудивые, черт возьми»...
Может стал уже старой клячей,
Коль в улыбке я щерю рот,
Видя черный зрачок собачий
И виляющий тощий хвост?
Я не верю в собачьи стаи,
Никакие они не волкИ!
Это люди до смерти лают,
А собаки живут недолго.

Лучи заиграли в окошке,
На улице стало теплей,
А Оля старательно кошку
Рисует в тетради своей.

Минута идет за минутой,
Но выглядит странно тетрадь,
У кошки шесть ног почему-то,
А вот почему - не понять.

Лишь брат ее меньший, Антошка,
Сказал, рот раскрыв до ушей:
"Шесть ног для того, чтобы кошка
Быстрее ловила мышей".

надоело быть псом,
трущим морду о Ваши колени,
надоело лизать
благосклонную тонкую кисть,
и колечком хвостом
по малейшему взмаху-веленью
так умильно вилять
и внимание взглядом ловить

вам всегда по душе
против шерсти пройтись мимоходом,
потрепать по загривку
и бросить улыбку как кость,
Ваша нежность – клише,
отпустите меня на свободу,
зачеркните ошибку,
зачем Вам непрошенный гость

Котята играют на травке,
Мурлычут, катаясь под лавкой.
У них ещё мало забот.
Как мячики скачут на лапках…
С добычей их мама идёт.

Они собрались с кошкой рядом,
Голодные детские взгляды –
На жалкий - с помойки - батон.
«Нашла только это, котята…
Поешьте вперёд, я потом»

На камень у дома присела,
С любовью на деток смотрела,
Деливших с урчаньем еду.
И солнышко ласково грело…
Ничто не вещало беду,

С глазами, горящими грозно,
Стремленьем к добыче возможной…
Собаки на верном пути…
И вот они здесь… уже поздно…
Уже не сумеешь уйти…

А что же быть матерью значит?
Любить свет глазёнок котячьих,
За них быть готовой отдать
И жизнь, и всё сердце кошачье…
Не страшно за них умирать.

И не было кошки на свете
Сильней, чем в мгновения эти
Она, эта кошка, была…
Когда на кону её дети…
Любой бы ценою спасла…

Она их собой заслонила…
Про всё в ту минуту забыла…
И вдвое став больше, шипя,
Тигрицей рычала и выла,
В глаза своей смерти смотря…

Вожак – помесь лайки и колли –
Попятился вдруг поневоле,
За ним и другие… рычат…
Они не приблизились боле.
Не тронули мать и котят.

В сумерках колких щерилась злобно вьюга,
Дыбилась рьяно, жадно вбирая небо…
У перехода лаяла хрипло сука
И прикрывала лапами корку хлеба.
Серым кольцом столпились вокруг зеваки,
-Бешеная - шептались - смотри какая!
И в ожиданьи скорой кровавой драки
Робко кивали в сторону песьей стаи.
-И не боится, ведь разорвут, как тряпку!
-Ты посмотри, их сколько - куда уж ей там!
Помню, как стало холодно мне и зябко.
От равнодушия холодно. Не от ветра…
Помню, как вдруг исчезли дома и люди,
Острой заныла болью не кожа - шкура….
Будто в клубок собачий, от крови бурый,
Остервенело лая, врезалась грудью…
Чудилось будто Я - не она - к ступеням
Жалась, от грязных пастей спасая спину,
Это не ей, а мне, как в сырую глину
Лязгая, чьи - то зубы вонзались в вены…
Рвалось из ребер сердце, душила ярость,
В легких горячей лавой сгущался воздух…
Помню, как убегала, устало скалясь,
По ледяному насту, ватага песья…
__________________________________________
Долго еще щетинилась злобно вьюга,
Ночь укрывала город печалью крепа…
Тихо скуля, несла осторожно сука
Мерзшим щенкам испуганным корку хлеба.

Заботы у кошки Маруси:
Следить за малюсенькой Дусей,
Вылизывать ушки и спинку
И спать с нею вместе в корзинке.

Маруся так любит Дуняшу!
И миска одна у них с кашей,
И игры весёлые вместе,
И на ночь мурчалочки-песни.

А Дуся – щенок, между прочим.
Малышка доверчива очень.
Но если опасность – не струсит
Приёмная мама Маруся.

И все этой дружбе так рады!
Шепчу я за ужином брату:
- Мы будем с тобою, Серёжка,
Дружить – как собака и кошка!

В этот маленький порт
На посадку опять
Залетают гремящие «Илы»...
Как известно,
Собаки не могут летать,
Как известно, собаки бескрылы.

Здесь, обыденно ёжась
От рева винтов,
Пес бессменно дежурит на трапах -
В вереницах ботинок,
Сапог и унтов ищет он
Твой единственный запах.

Ты два года назад
Подкатил на такси,
Вывел пса на короткой цепочке,
Натуральный каракуль
В седых завиточках,
Ну, не пёс, а родимый сыночек.

Ты шагнул к самолету,
Спокоен и горд,
Но когда, не смотря на каракуль,
Вдруг собаку твою
Не пустили на борт,
Ты подумал... И бросил собаку.

И когда ты,
Удобное кресло заняв,
Отдыхал, лимонад попивая,
Пес бежал за тобою,
Цепочкой звеня,
Задыхаясь... И не поспевая...

Не догнал...
И небесная черная гать
Самолет подхватила и скрыла.
Как известно,
Собаки не могут летать,
Как известно, собаки бескрылы.

Пес, два года
Чужие следы теребя,
Тщетно ждет твоего возвращенья,
Просто чтобы дождаться тебя,
Не для мщенья...
И не для прощенья.

Так вернись, человек,
Если ты человек,
Распахни для объятия плечи,
Пса возьми поскорей
На воздушный ковчег
Пусть насытится радостью встречи.


Мы посадим его,
Мы готовы лететь –
До отказа наполнены баки.
Просто все экипажи
Хотят поглядеть
На хозяина этой собаки.

Под могучим крылом
Вновь встает полоса –
На посадку идут самолеты.
Пес – у трапа.
Идем, опуская глаза,
Мы – пилоты гражданского флота.

- Я на друга лезу смело, без опаски.
Промяукаю отчаянно без страха,
В предвкушении зажмурив свои глазки:
"Покатай меня, Большая Черепаха!.."

Или лучше, ты - собака ездовая.
Я - скачу, как командир лихой в папахе.
Ну, хорош лежать, дружок, вставай, давай, а?
Покатай меня, Большая Черепаха!..

Ты - как будто слон, а я - раджа. Не Рыжик.
Очутимся в джунглях мы единым махом
И проедем мимо деревенских хижин.
Покатай меня, Большая Черепаха!..

Узнавая шаги, обнажаю клыки
И срываюсь с цепи... Только хвост
Выдаёт неизбежность собачьей тоски,
А мерцающих глаз купорос...
На тебя
О тебе
За тебя
За тобой,
Я давно, сумасшедший мой Бог,
Обитаю за взлётно-нездешней чертой –
Выше неба, но всё же... У ног.
Мне зима – не зима,
Мне луна – не луна.
Поминальные вьюги метут.
Ждать – единственный жребий на все времена,
Неизбывно, отчаянно жду.
Что по холке потреплешь, что пнёшь – всё равно,
Звездных косточек мне не хватать,
Ведь собачья любовь, как немое кино,
Где нелепо о боли кричать...

Снежок просыпался, почуя сосиски,
Барбос потянулся, услышав Снежка.
Пока сонный пес волочился до миски,
Кот, слопав сосиску, просил молока.

Барбос поваляться любил на диване,
Снежок по квартире Барбоса гонял
Коту было скучно, подумайте сами,
Если бы с вами никто не играл?

Барбос от Кота удирал терпеливо,
Потом, разозлившись, рычал на Снежка.
Барбосу в обед дали кашу с подливой,
И в миску налили коту молока.

Снежок сразу кашей активно увлекся,
Барбос молока не заметно хлебнул
И, бок почесав, на полу растянулся.
Снежок на спине у Барбоса уснул.

Ночь, луна, февральский ветер,
Полынья, осколки льда.
Пёс, продрогший на рассвете,
В животе - одна вода.

Налакался с голодухи,
Не примёрз едва язык.
Хочется в тепло к старухе,
К холодине не привык.

Был шикарный: яркий, чистый,
Разгонял весь день котов,
Мух ловил на грядках в листьях,
Ко всему был пёс готов.

Но старуха заболела,
Умерла, и по утру
Пса оставили под елью,
И спалили конуру.
…
Ночь, луна, и снова ветер,
Полынья, осколки льда.
Пёс, продрогший на рассвете,
Спит в снегу, он слишком стар.

Я жизнь не представляю без собак,
Я не могу и дня прожить без кошек.
Любовь к животным – это не пустяк,
Когда любить людей не каждый может.

Придя домой, я открываю дверь,
А пёс уже встречает у порога,
И друга нет надёжней, верь-не-верь,
Но верю я, собака – дар от Бога.

Сама гуляет кошка по себе,
Но стоит лишь жене войти в квартиру,
Уткнётся в сумки: «Вкусненькое где?
Необходимы мне запасы жиру!»

В уютном доме лучше места нет,
Где вчетвером в супружеской постели
Храпеть, мурчать, сопеть, встречать рассвет,
Друг другу мы пока не надоели!

Так и живём: пёс, кошка, я, жена,
Ругаемся (пёс с кошкой, правда, реже)
И миримся, на то мы и семья...
А жизнь – не дрессировка на манеже.

Прелестна дама - королева, дива,
У всех мужчин захватывает дух.
Собачка с нею, нет, не шелудива,
Белее снега, нежная, как пух.

Ледком покрылись лужи на дорожке,
Играет ветер весело с листом.
У дивы мёрзнут щёчки, нос и ножки,
А у сучонки - пекло под хвостом.

У дамы драма, сломаны все спицы,
Клубок у кресла спит, как колобок.
Сучонку гложет мысль, а где же шпицы?
Там - злой питбуль, а здесь - огромный дог.

Идут собачка с дамой, словно в связке,
И с каждым новым шагом и шажком
Они всё больше думают о вязке,
Одна - носков, другая - с кобельком.

Плед, коньяк, в камине жар играл…
Возле ног свернулся пес-охотник,
Серый кот залез на подлокотник
И, сощурясь, лапки подобрал.

Пес с котом как будто не знаком,
Отвернулся, дрыхнет без зазрения…
Пять кило кошачьего презрения
Отвечают медленным зевком.

Тут у них холодная война,
Фырканья, взаимные подколки
И дурные шутки втихомолку,
Как всегда в любые времена.

Только что-то верится с трудом
В это танго их взаимных споров,
В этот вечный театр двух актеров,
Тут я дело думаю в ином...

Ведь ушла всего на полчаса,
Чтобы кинуть денег на мобильник…
Потрошила в кухне холодильник
Блиц-команда из кота и пса.

Я маленькая белая собачка,
чиста, упитана от кашек и супов
но всё ж хранится у меня заначка,
баранья кость – она полезна для зубов.

Порой приносит мне хороший гость,
хотя я никогда не голодаю,
подарок – с мясом «сахарную» кость,
и от безделья я её гладаю.

Грызу я эту кость, когда скучаю,
а скучно мне, когда хозяйки нет.
Я целый день её прихода чаю.
Она придёт и сварит мне обед.

И вот она восходит на крыльцо,
я чую и шаги её, и запах,
и прыгаю на всех собачьих лапах,
чтобы лизнуть любимое лицо.

Гнездится в голове моей упрямо
ещё с тех пор, когда я был щенок,
что, может быть, она – моя родная мама,
а я собака, но её щенок.

Но иногда она приходит злая,
весь белый свет и жизнь свою кляня.
Тогда я лезу под кровать, не зная,
за что она ругает и меня.

Когда приходят гости – мне прощенье.
Я под столом и слышу "бу-бу-бу".
А говорят о «перевоплощеньи» -
какую б кто хотел себе судьбу.

Один сказал: "Хочу быть вольной птицей,
чтоб жить мне без забот и без труда".
Другой:"Хочу в секвойю воплотиться,
чтоб длились тыщи лет мои года".

А третий гость, задумчиво помекав,
изрек, своим ответом всех черня:
"А я б хотел быть снова человеком,
но более удачливым, чем я".

А я бы не хотел судьбы инакой,
и про себя я молча думал так:
"Хотел бы вновь родиться я собакой,
но у хозяйки, любящей собак!".