Только про собачек и кошечек... С тырнета.

Пес кричал от ужаса и боли -
Все перед глазами до сих пор!
А они его ножом кололи
И стреляли медленно в упор!
А потом снимали, наслаждаясь,
Как он в страшных муках умирал,
Пытками своими, упиваясь,
Изверг пса лопатой добивал...
Льется кровь невинно убиенных,
Расплодилась мразь по всей земле,
Слабых не щадят они и пленных,
На войне теперь, как на войне!
Душит зло несчастную планету,
Видно, уж, недолго до конца,
Падший ангел с нами рядом где-то,
Лишь не видно нам его лица!
Вспомнила замученных в Афгане
И в фашистских страшных лагерях...
Люди! Зло все время рядом с нами!
Множится стремительно впотьмах.
Вот оно уже набрало силу,
Давит все живое на пути.
Господи! Прошу! Дай людям силы,
Хоть кого-то от беды спасти!
Поднимайтесь, люди! Поднимайтесь!
С Богом в сердце и к плечу плечом!
Кто как может, только постарайтесь
Воевать с кровавым палачом!
С сатаной, что миром этим правит,
С армией приспешников его,
Или он солдат своих заставит
Истребить нас всех до одного!
Поднимайтесь, люди! Враг коварный!
Начинает убивать с собак!
А потом - ведь все элементарно...
Нам готовит следующий теракт!

Загадки...

Героиня сериала,
Жуликов ловлю немало
Я работаю и в зной,
В будний день и в выходной,
Если холодно и жарко,
Ты узнал? Ведь я (акрачво)

Это что за шерсти куча?
И спина его как круча?
Глаз не видно,только нос,
Он спокойный умный пес,
В Англию пишите мэйл
Там пасет овец (лйэтбоб)

Ну а вот другая тема,
Вот собака-хризантема,
Шерстка длинная к лицу,
Нарядная крошка (уст-иш)

Самый маленький я в мире,
Жить могу я лишь в квартире,
Домиком ушки, серпиком хвост,
Я самый крохотный в мире пес,
И яблочком моя голова,
Я крошка (аухаухич)

Английский сыщик я, друзья,
Тружусь не ради славы я,
Найти и выследить мой план,
Охранник отличный я (намребод)

Длинна, быстра, аристократка,
Собака, право, я загадка,
Хотите, зайца вам поймаю?
Кто я? Назови (яазроб)

Посторонитесь, вот идет,
Собака-поезд, вездеход,
В нору шмыгнет, зверька поймает,
И кто она? Её всяк знает,
Она длинна, черна как вакса,
Ну вот же эта крошка - (аскат)

Он джентльмен, повадкой лорд,
И мордочкой такой он горд,
За палкой мчится со всех ног,
Французский, а может, английский (годьлуб).

Я охочусь и живу,
Ем во сне и наяву
Я пушистая метель,
Называюсь (ьлэинапс)

Вот сто пятен, длинный хвост,
Джентльмен я, а не пес,
Не один, а сто один
И порода (нитамлад)

Во дворце живу, друзья,
Королеве нравлюсь я,
Ушки домиком мои,
Я любимец всей семьи,
И с улыбкой я, как Пельш,
Кто я? Славный пёсик (шьлев)

Бел, как сахар,
Хвостик стойкой,
Губки черные и нос,
Я с усами и бородкой,
И похож на щетку пёс,
В поведении пример
И зовусь (реднелйах-тсев)

Все собачии гав гав,
Рррр, ууу, и даже афф
Переведет, хоть не филолог,
Эксперт собачий вам (голоник)

Толст, массивен, не ленив,
Черен, хоть и не красив,
Со мною путают пропеллер,
Не шути, ведь я (релйевтор)

По снегу сани я качу,
Куда хотите, Вас домчу,
Не пожалейте мне колбаски,
Полярник я отважный (иксах)

Раньше я овец пасла,
Няней к Вам теперь пришла,
Не причиню ребенку боли,
Ну кто я, угадай-ка? (иллок)

Я дичь добуду вам сейчас,
Я подружейный пес как раз,
Плыву, хоть от дыханья пар,
Красавец пестрый я (раахтард)

Была официанткой я в Голливуде,
От киноролей отбоя не будет,
Раскрою журнал, о звездах колонку
И вижу гламурную крошку (укнолоб)

Кошкин поцелуй - нежное касание
щеточка усов - легкое мурчанье
лапы без когтей - мягкие подушки
шершавый язычок - шелковые ушки.

Рядом посидит - ласково прижмется.
вспрыгнет на плечо - мокрым носом ткнется.
Теплый воротник - с хитрыми глазами
даже засыпая держишься когтями.

стащила из вк
Уткнувшись носом в плед и выгнув спину
Так, словно никого на свете нет,
Спит рядышком любимый мой мужчина,
Мой верный страж, любимый мой брюнет.
Всегда спокоен, чуть самоуверен,
Во сне он милый и совсем ручной.
Единственный, он мне на свете верен,
Лишь он один во всём всегда со мной.
Коснусь его рукой легко, небрежно,
Шепну ему на ушко пару фраз.
Я знаю, будет возмущённо-нежным
Сонливый взгляд янтарно-желтых глаз.
Меня он с полуслова понимает,
Я для него практически свята.
Мужчин таких на свете не бывает...
А этот стих - про моего кота.

Ты мурлычешь, как маленький трактор,
И суешь мокрый носик в ладошку.
Говоришь: "Без тебя я не плакал,
Просто было мне грустно немножко.
Я поспал, посидел на окошке,
Похрустел недоеденной сушкой.
Ни к чему даже полная плошка,
Если некому гладить за ушком.
А потом я улегся в прихожей,
И минута, как вечность тянулась.
Слышу смех, на хозяйкин похожий...
Вот и ты!!! Наконец - то вернулась!!!!!"

© Елена Кушниренко

В подъезде дома на Тверской
Уже давно, не первый год
Усатый зверь себе живет,
Смышленый, в меру озорной.
К нему привыкли старики,
И дети носят молоко,
И даже дворник кипятком
Не шпарит: как-то не с руки.
И вроде жизнь своим путем
Течет, как вешняя вода…
Но снится, снится иногда
Коту уютный старый дом.
Где был хозяин, попугай,
Аквариум и "Явы" дым,
И он котенком молодым
Тащил к себе халат за край.
И слезы из кошачьих глаз
Скрывает серый полумрак...
Не так, совсем-совсем не так
Он мыслил жизнь в девятый раз...

© Ирина Киржиманова

ря когтями стучится в стекло.
Взяли форточку, молча закрыли.
А на улице дождь, натекло.

И какие там, к черту, коленки.
Даже кресло уж можно забыть.
Как и шкаф, что так манит у стенки.
Ну, пора. А то можно простыть.

Этой дружбы оборваны нити
и пошла она просто гулять.
Под дождём сильно мокнет мурлыка,
ей на это уже наплевать.

От обиды спирает дыханье,
как-то больно сердечко стучит.
"Ну за что меня так наказали ?".
А заплаканный город молчит.

Одинокая ты бедолага.
Просто предали...Много таких.
Эх вы, люди ! Что вы наделали ?!
Не бывает ведь кошек плохих...

Владимир Дроздовский


Он родился таким - нелюбимым, ненужным,
Раздражая людей своим видом наружным...
Самым страшненьким был из рожденных котят,
И никем был не выбран, никем был не взят...
И пищаньем своим раздражал даже кошку,
И решили хозяева выбросить крошку...

А он выжить сумел, не замерз, не подох,
Научился бороться, спасаться от блох...
Побеждать и сражаться в неравных боях,
Закаляясь, мудрея на этих страстях...
Поедая отбросы у мусорных свалок,
И скрываясь от криков и брошенных палок...

Им пугали родители шумных детей,
Шкурка цвет потеряла от снега, дождей,
Внешний вид заставлял возмущаться народ:
«До чего же ужасно-уродливый кот!»
Даже местные псы и собаки
Избегали с котом этим драки...

Он покорно терпел, ожидая прощенья,
Он причины не знал людской злобы и мщенья,
Он бежал за детьми и выпрашивал ласку,
Терся лбом и мяукал, увидев колбаску...
Благодарно мурлыкал сердобольным старушкам,
Их размоченным в банках консервных горбушкам...

Как-то утром от криков проснулся весь дом,
Это было весной, это было с котом...
Он лежал на боку, и мяукал от боли,
И вокруг была лужа от вытекшей крови...
Он хрипел, задыхался, пытался ползти,
К тем, кто мог бы помочь, к тем, кто мог бы спасти...

И в глазах было столько страдания,
Умирая, он ждал сострадания...
Вдруг увидел он над собой человека...
Как и кот - он был инвалид и калека...
Замурлыкал, почувствовав рядом тепло,
Он привык быть ненужным и чувствовал зло...

А здесь трепетность и соучастие,
А здесь помощь, где боль и несчастье...
Человек, прижал к сердцу дрожащий клубок:
- Потерпи, милый котик! Я рядом, сынок!"
И укрыв его тельце махровым шарфом,
Осторожно понес по дорожке за дом...

Это утро застыло у многих в глазах,
До сих пор вспоминают старушки в слезах,
Как их добрый сосед, сам больной, еле ходит,
На прогулку кота необычного водит...
Кот-красавец, какой-то, мол, редкой породы,
Что однажды его чуть не сбили уроды...

Такой умненький котик! И верный - на диво...
И на солнышке шкурка сияет красиво!
Никуда не уходит от ног инвалида,
Умиленье такое от этого вида!
И привязанность, преданность на загляденье,
Ну не котик, а прелесть! Вознаграждение...

Марина Бойкова

Оленька, спасибо.
По-моему одного из стихов в теме нет.

Бездомный пес мне ткнулся в руку,
Его холодный мокрый нос
Согнал тот час тоску и скуку.
Залез в мою пустую сумку,
Привстав на лапы. Не дорос.

На гладкой черной шёрстке длинной
Репей прилип- от лета дар.
На животе висела глина,
И шрам виднелся уж старинный,
От стаи, видно, удирал.

Теперь и сам вожак он стаи-
Невдалеке еще штук пять,
Просил еды, еще не зная,
Ведь их так долго все гоняли,
Уйти? Иль может, подождать?

Не стала долго их я мучить,
В ларьке купила колбасу...
Ты знаешь, друг, ведь не научишь
Жалеть того, кого прирУчишь...
Будь здесь, еще я принесу...

Мать-кошка отдыхала на диване,
Котёнок маленький с её хвостом играл.
Она ждалА, когда же он устанет?
Сыночек "бой быков", казалось, затевал.

Его атаки её явно раздражали,
Хвост кошки эти мысли выдавал...
Не уважал наследник "годы за плечами"!
Ой попадёт,.. смотри какой нахал!

Жестокою была затем расплата,
Мать доказала, что ещё здоровье есть.
Скрутила (жестко) так подростка-супостата,
Кричал истошно он, куда девалась спесь?..

Затем поели, и в обнимку спали,
Котёнок пораженье не признал!
Да, проиграл,.. но не было печали,
Он свою маму очень, очень обожал!..

Собака, послушай,
Ты здесь подожди,
Куплю тебе кушать,
Туда не входи.
Не знала, что встречусь
С тобою опять,
Котлеты да гречку
Могла б тебе взять.
Что холодно, сыро
И ждут где то детки?
Для них возьму сыра,
Садись на газетку.

Эй, где ты, собака?
Вины моей нет,
Не веря, ушла ты,
Забыв про обед.
Сказала: «За дверью
Кормящая мать»
Народ не поверил,
Не стал пропускать.
Эх, доля собачья,
Как ты не легка,
Кто хлеб даст на счастье,
А кто – то пинка.

Хозяйку я свою не понимаю,
Люблю её и без неё скучаю.
Как было хорошо нам с нею вместе,
Но ОН вчера пришёл и спал на лучшем месте.

С утра меня на кухню не пустили,
Вначале там о чём-то говорили.
Я есть хочу, но не попасть,.. хоть тресни!
Мне слышно всё - поёт хозяйка песни...

На кухне пир горой, меня ж не пригласили,
Мой "Whiskas", я уверен, поделили.
Затихли,.. чмоканья... (из под двери не видно),
Мою сметану жрёт?!. А с виду ведь солидный.

Дверь запирал мужик, я видел,.. вот вражина,
Наверно ест и ест,.. ОН та ещё скотина!
Ну вот,.. дождался... Стали там стучать?..
Наверно, гад, из моей миски начал жрать!..

Тебе, наверно, лет уж шесть.
На наши – сорок с лишним.
Цвет спелых абрикосов – шерсть,
Глаза – две темных вишни.

Ровесница моим годам,
Подруга в модной шубе.
Гуляем в дождь и по ночам,
А после спим в отрубе.

Люблю морщинистый твой лоб
И почесон за ухом.
И нос, толкнувший руку, чтоб
Погладил нежно брюхо.

Ты понимаешь каждый взгляд,
И даже жест невольный.
Хвостом вильнешь, когда я рад,
Скулишь, когда мне больно.

Ты – мой покой и мой уют.
Когда я слезы прячу,
Две лапы мне кладешь на грудь
И мокрый нос в придачу.

В синем кувшине остыл компот,
страшный забыт чердак…
Элли теперь не одна - с ней кот,
встреченный просто так:
кот не чеширский и без сапог,
с миром накоротке,
просто сидит, подставляя бок
солнышку - и руке,
щурит внимательные глаза,
слыша шмеля в траве…

Элли смеётся, впервые за
целые жизни две,
за небольшое своё житьё
(тысяча лет до ста).
Элли понятно, что кот - её
и что она - кота.

Но, подбирая слова с трудом,
словно бросаясь в бой,
ей говорят: "У кота есть дом,
он не пойдёт с тобой.
Элли, пойми - и навек усвой,
дабы избечь невзгод:
каждой душе предназначен свой
хлеб, государь и кот".

…А у кота над бровями - знак,
тёмная буква "М".

Элли молчит и не помнит, как
жить без кота - совсем.


***

Солнце скатилось, как тёплый мяч,
В радужную траву.
Вспомнить бы только, память напрячь -
Как без котов живут.

Только там, в памяти, пустота
Вместо прошедших лет.
"Элли, ну хочешь, купим кота?"
Элли сквозь слёзы: "Нет!"

Вечно у взрослых ответ готов,
И непонятно им:
Много на свете живёт котов,
А с буквой "М" - один.

Вы собачьи бои видали?
Не по телеку, не в инете,
а в живую, в глухом подвале,
где ты словно в звериной клети.

В полумраке толпятся люди,
напряженно молчат и курят.
Парни в ринге, быть может, судьи
смотрят зубы у псов и шкуру.

Через миг меж собою стравят
алабая с одним из булей.
Человечья визжит орава,
и собачий рык тонет в гуле.

Рвут друг друга те псы по полной,
будто вовсе не чуют боли,
а потом после жуткой бойни
мертвых псов волокут по полу.

Все расходятся. Деловито
обсуждают детали боя.
И по лицам их видно – сыты.
Напились живой крови вдоволь.

Был город неблизок — три дня верхом
по рваной кайме земли.
К зиме валуны обрастали мхом
и горы огнём цвели.

На крыше сидел жестяной петух,
нахохлившись, как живой -
ловил пролетающих снежных мух
и встряхивал головой.

Жилось скучновато, но без невзгод
и стычек добра со злом.
К хозяйке повадился серый кот
за сливками и теплом.

И были глаза его как цветы,
а лапы — как ранний снег.
Он был крысоловом, как все коты,
а может, и лучше всех.

Под вечер с небес опускался звон -
и в сеть попадался дом.
Садился за стол золотой дракон
и ужин делил с котом.

Они пировали до темноты -
пока не сгорит фитиль -
а после крутили мышам хвосты
и жарили принцев-гриль.

И жить бы им вместе и дальше так,
да сглазил брехливый пёс:
дракона убил ростовщик-маньяк
и труп в Амстердам увёз -

открыл ювелирное дело, жмот,
мерзавец и прохиндей.
Остался с принцессой один лишь кот
непрошеных драть гостей.

Их тьма, хоть из дома бегом беги,
и каждый микроб - жених...
Кот видит штиблеты и сапоги -
и осень приходит в них.

Принцесса не варит уже субиз,
танцуя перед плитой,
и только коту говорит: кис-кис,
как будто он золотой.

Незнакомый приблудный пёс
У калитки моей скулил,
По-пластунски устало полз
И, казалось, что был без сил.

Середина была зимы.
Я пустил бедолагу в дом,
А потом коротали мы
У печи вечера вдвоём.

По утрам шли в безлюдный парк
И по набережной брели,
И глядели, как в море барк
Плыл от нас на краю земли.

Шли по вымершим площадям,
Переулкам и мостовым,
По сутулым немым мостам,
И нигде ни души. Лишь мы.

И блуждали опять одни
С псом по городу дотемна.
Дни безмолвно сменяли дни,
И росла вокруг тишина…

Черных кошек следы
заметала устало поземка,
дворник, словно хирург,
абортировал тающий снег,
оставляя остатки гряды
за бордюрною кромкой
для прозрачных фигур,
стерегущих летящих во сне.

Ветер дышит в сосцы
замороженных яблонь и вишен,
чертит знаки любви
свет, проникший беспечно в окно,
и уходят ночные ловцы
за высокие крыши,
в край, где белые львы
чешут гривы о бивни слонов.

Утро бросит стадам
золотистого времени крошки,
прожигает во льду полынью
солнца скрученный жгут,
осыпается млечный бархан,
но бродячие кошки
ночью снова придут,
оставляя следы на снегу.

Дрожью - злая холодная ночь,
Цемент пола студён как лед.
И хозяин не может помочь,
Он теперь никогда не придет.

Если вдруг тебе повезет -
И палач свой отложит визит,
Ты ползи, храбрый пес вперед
Может сможешь еще уйти...

Может быть не настигнет игла,
На конце несущая смерть.
На своих перебитых ногах,
С этой болью - ты должен успеть...

Она,
ступая мягко,
на мгновение...
застынет, прислонившись к косяку.
Глаза в тумане теплом...
Легкой тенью
скользнет на свой диван
и на боку
потянется блаженно
в сладкой неге...
Собой довольна.
Смотрит свысока
межзвездная принцесса
(может, с Веги?
а, может, с Ориона?)
Но пока
хранит происхождение
и тайну
рассказывает только у плеча,
когда от созерцания устанет...
еще, когда ласкает по ночам...
Но прежде - ритуал! -
массаж когтистый
(особый акт доверия).
И вы
не смейте отказаться!
Это чистый,
возвышенный итог ее любви.

Я – бездомная собака,
Пёс гибридный всех пород.
Жизнь под небом – в зной и слякоть;
Верность тем - кто зря не бьёт.

Кто-то хлеб протянет смело,
Не боясь моих зубов;
Кто-то в скуке и без дела
Вдруг под рёбра пнуть готов.

Мне б найти себе берлогу,
Или просто – конуру,
Чтоб кормили, хоть немного,
И ласкали поутру.

Как болонка был бы нежным,
Мог бы драться как бульдог,
Как терьер бы стал прилежным,
И овчаркой дом стерёг.

Носом влажно-тёплой кожи
Нежно тыкался б в ладонь.
Разгляди во мне, прохожий,
Благодарности огонь!

Я же добрый, я же сильный!
И ответить лаской рад,
Но бросает камнем в спину
Злой прохожий злобный взгляд.

И никто души бродячей,
В суете, не видит свет…
Знаю, может быть иначе,
Но Хозяина всё нет!

Пожалей меня, Прохожий,
Пса бесчисленных мастей…

Может, мы с тобой похожи?
Загляни в глаза!
Не бей…

За пазухой уютно и тепло,
Урчит машина, как большая кошка,
Мне, кажется, серьёзно повезло.
Но всё же страшно… Так, совсем немножко…

Ого, как тут просторно и светло!
И это всё моё теперь навеки!
Ой, мама! Это что тут натекло?
Я не нарочно, люди-человеки!

Ум-гум… Какая вкусная еда!
А на столе, наверное, вкуснее?
Подумаешь, кусочек! Не беда…
Не сметь? А вот возьму да и посмею!

Мой человек бывает очень глуп!
Ведь ясно - надо почесать за ушком!
Не жалуйся на коготь и на зуб!
Не лезь рукой в пушистенькое брюшко!

Ну, что случилось? Плохо? Я сейчас!
Ты потерпи, голубчик, станет легче.
Прилягу рядом, шёрсткой щекоча,
И всё пройдёт, мой глупый человечек…

По улицам бродил бездомный пес,
В его глазах застыл немой вопрос.
Весь силуэт - один сплошной укор,
Давно судьбой подписан приговор.

Когда-то был хозяин у него,
Сложилась жизнь счастливо и легко.
Был предан человеку всей душой,
Ненужный оказался, и чужой...

Смотрела в глубину собачьих глаз,
Я знала - что запреты не указ.
И что замерзшей яростной слезой
Он исчерпал души моей покой.

Коснулась шерсти женская рука,
Хозяйкой стала раз и навсегда.
Теперь идет ко мне на каждый стук
Доверчивый и самый верный Друг.

Мягкой поступью крадется тишь ночная,
Разгоняя в закоулки дня остатки.
Обнаглевшая от воли тьма шальная
в облаках с Луной играет бойко в прятки.

А тревога ледяным сверкает оком.
У печали появились нотки страха.
Я беду пустила в душу ненароком
Разнесла на клочья все беда-неряха.

Из нечаянно упавших звездных нитей
снами вытку кружевную паутину.
Пусть сидит на ней большой паук-хранитель,
не пускает душу в вязкую трясину.

Свой покой отдам на время лунной кошке,
потому что я всегда его теряю.
А из мыслей соберется понемножку
ожерельем тонким ниточка простая.

И, качаясь в паутине шелковистой,
я забуду о назойливой тревоге.
Кошка ласковая в шкурке серебристой
прыгнет с песней колыбельной мне на ноги.

Замерзла моя добродетель,
В пустое ушли похвалы
И только услужливый ветер
Замшелые треплет кусты.
Теперь одиночка. Блуждаю
Изгоем в безрадостной мгле.
И стаю свою вспоминаю,
Где было так счастливо мне.
Волчица...порою ночною
Я в небо так часто гляжу,
В раздумьях печальных завою
Вы слышите песню мою?
Без слов, на одной тихой ноте
Узнаешь - запомнишь навек.
О том, как на дикой охоте
Любимый был ранен, и снег
Окрасился кровью звериной.
Багровым стал мрачный рассвет.
Теперь я людей ненавижу...
Но знаю - недолог мой век.
Что смотришь, попробуй поближе
Ко мне подойти , человек!
В глазах затаенная ярость,
И жесткий оскал - разорву.
Любила когда-то за малость,
За это теперь - погублю.

Однажды, выйдя, за порог,
они назад не воротились.
Среди бесчисленных дорог
нашли свою - и удалились.

Ушли, куда глаза глядят,
без цели и без сожаленья.
Кот одинокий - без котят.
Хозяин был один - от лени.

Искать подругу – суета.
А отношения – проблема.
Пришла однажды, - но не та.
Лишь потерял напрасно время.

А кот? – Прогулка – не беда.
Он за хозяином – хоть в омут.
Возможно, думал, как всегда,
они к обеду будут дома.

Но день прошел. За ним – другой…
Они, лишь тратя ночь на отдых,
по колее идут прямой,
плюя на каверзы погоды.

Прошли сквозь множество миров.
Меняясь, падали светила.
Чужая - каждой ночью вновь -
луна дорогу серебрила.

И невдомек, что скоро путь
их приведет к нежданной встрече,
раскрыв походов странных суть…
Ну, а пока, расправив плечи,

идет неспешно он. А кот, -
тот за версту почуял кошку.
Еще чуть-чуть, и поворот.
Теперь идти - совсем немножко.
…………………………………………

Случайностей, наверно, нет.
ОНИ вдвоем и с их котами
нашли в конце туннеля свет, -
так совместилась явь с мечтами.

Судьба, скупая на дары,
вдруг отправляя нас в дорогу,
все держит в тайне до поры.
Но тем азартнее! Ей-богу.

Дай, я тебя за шею обниму,
прижмусь лицом... готовым разреветься.
Друг безупречный, только одному
тебе доверю лабиринты сердца.

Ты замер, понимая, нужно ждать,
когда ослабнут в напряженьи руки,
не просишь виновато погулять
и терпишь, разделяя мои муки.

Кто может описать собачий взор -
зрачок в прыжке и преданность до смерти,
раба покорность, смелости напор
и выдержку в опасной круговерти?

Для нас закрыт таинственный пароль
в лохматой голове. Там всё иначе!
Но я ловлю, как человечью боль
душа собачья, забирая, плачет.

Через помойки, мусор и завалы,
сбивая ноги, падая без сил,
они брели вдвоем. Она зевала.
Но страх толкал вперед. А день гасил

свой тусклый свет, втекая в мутный вечер.
Хромала Кошка. Маленький привал.
Здесь утолить им даже жажду нечем.
А сзади псы, - затравленный оскал.

Но сила жизни тянет неуклонно
автопилотом, слепо чертит путь.
И город умирающий, зловонный
останется без них когда-нибудь.

Мерещатся хрустальная прохлада,
зеленый бархат вымытых полей,
звенящих речек шумные каскады.
И вера в чудо делает смелей.

Свобода близко. Может быть, сегодня
из проклятого логова камней
они уйдут, оставив жуть господню
в провале перекошенных дверей.

На остановке сыро и промозгло,
Уехал в парк полуночный трамвай.
Луна укрылась, разбежались звёзды,
А ты лежи тут, окоченевай…

Ну как уйти? А вдруг придёт хозяин?
Он сел в машину, и меня забыл.
Должно быть, он от центра до окраин
Обегал город, выбился из сил.

Мы потерялись глупо и нелепо!
Быть рядом с ним такая благодать!
Нет, люди, я не ем чужого хлеба,
Не лезьте в душу, не мешайте ждать.

Давно голодная, одна
среди озябшего пространства.
У бока - влажная стена.
В груди сердечко - часто-часто.
И толпы крыс! ...
Зубастый враг
скор на расправу и отважен!
Решилась! Все! Уже пора!
Что за углом - теперь неважно.

Все ближе топот грызунов!
И ужас впрыснул каплю силы.
В висках бурлила болью кровь.
Но где же дом? Ушли! Забыли! ...

Куда?
Рванула сквозь подвал,
потом по грязи переулка.
Вдруг показалось - кто-то звал.
Нет! Следом страх грохочет гулко.

Очнулась в хмурой тишине,
прижавшись плотно к толстой ветке.
Забилась против, на окне,
пичуга в старой птичьей клетке
и вновь затихла.
Свет погас.
за темной шторой. Теплый воздух
манил к себе и с ветром гас.
Содрать бы памяти коросту...

Сморило быстро чутким сном.
Глаза закрыла…
Было пусто
в душе и в городе большом.
Усталость, холодно и грустно…

А у людей - как у людей:
Трава – зелёная, а небо - синее.
А у меня, ну хоть убей,
Сплошные чёрные на белом линии.

Хозяин мой – большой чудак.
Мне будку в разные цвета раскрашивал.
Не знает, видно - у собак
Другое зрение. Беда, по-вашему.

А мне так легче на свете жить.
Любить хозяина – пропойцу страшного,
И, проявляя азарт и прыть,
Скупую ласку его выпрашивать.

А кто не с нами – тот против нас,
И без сомнения вцеплюсь я в горло им.
В моей палитре простой окрас:
Добро и злоба. На белом – чёрное.